Посол РФ в КНДР: встреч с Ким Чен Ыном у меня в качестве посла не было, но опосредованные контакты были

INTERFAX.RU – Посол России в КНДР в интервью “Интерфаксу” в преддверии Дня дипломатического работника рассказал о том, при каких условиях возможно замораживание Пхеньяном ядерных взрывов и ракетных пусков, о том, как санкции сказались на сотрудничестве России и КНДР, и том, что контакт с северокорейским лидером у него пусть опосредованный, но есть.

– Александр Иванович, в этом году исполняется 70 лет с момента установления дипломатических отношений между Россией и КНДР. Расскажите, как страны собираются отметить эту знаменательную дату, запланированы ли контакты между Москвой и Пхеньяном на высшем и высоком уровне?

– 70-летие наших отношений – это действительно очень важная и значимая дата, и мы, конечно же, будем ее отмечать. Предполагается, что мы согласуем с нашими корейскими коллегами некий неформальный план: может быть, он не будет подписным, но план будет. В него войдет ряд мероприятий, которые мы будем проводить в Москве, а корейцы – в Пхеньяне. Причем эти мероприятия будут проводиться как на уровне министерств иностранных дел, как я предполагаю, так и на уровне посольств. Если говорить о том, что наше посольство будет делать в Пхеньяне, то я хочу предложить нашим корейским коллегам, чтобы они дали мне возможность выступить по телевидению. Я уже выступал по корейскому телевидению в 2015 году, когда мы отмечали 70-ю годовщину победы в Великой отечественной войне, и рассчитываю, что они снова дадут мне такую возможность. Это будет, наверное, главным мероприятием по линии посольства.

Что же касается мероприятий государственного или межправительственного уровня, то этот вопрос пока находится в процессе обсуждения и согласования. Я не исключаю, что будет какой-то визит на высоком уровне. Решение на этот счет пока не принято. Видимо, будут совместные фотовыставки, посвященные юбилею установления дипотношений. Наши корейские коллеги настроены на достаточно активные мероприятия.

– Визит, вы имеете в виду, с нашей стороны в КНДР или наоборот?

– Возможно, это будет обмен визитами, потому что, насколько я знаю, планировались контакты по линии парламентов на достаточно высоком уровне. Я не исключаю, что именно об этом будет идти речь.

– То есть не по линии министерств иностранных дел?

– Об этом пока речь не шла. Может быть, в ближайшее время состоятся консультации на этот счет, и какая-то договоренность будет достигнута. Пока решения нет.

– Находясь в Пхеньяне, на каком уровне вы поддерживаете контакты с северокорейским руководством? Вас когда-нибудь принимал лидер страны?

– Я лично знаком с Ким Чен Ыном. Правда, мы познакомились с ним еще в 2010 году (Ким Чен Ын занимает пост верховного руководителя КНДР с 2011 года – ИФ). С момента моего приезда в Пхеньян (Мацегора является послом РФ в КНДР с декабря 2014 года – ИФ) в качестве посла таких встреч “лицом к лицу” у нас не было, но опосредованные контакты были – для передачи устных или письменных посланий и т.д. А из руководства КНДР я общаюсь с Ли Су Еном – он член политбюро Центрального комитета Трудовой партии Кореи, где отвечает за внешнюю политику, и с Ли Ен Хо – министром иностранных дел. Это мои самые высокопоставленные партнеры.

– Вопрос по текущей ситуации: госсекретарь США Рекс Тиллерсон отверг российскую концепцию “двойного замораживания”, насколько в связи с этим велик риск, что после “олимпийского перемирия” ситуация на Корейском полуострове вновь обострится и вернется на грань военной конфронтации?

– Хотя американские коллеги на словах отвергают нашу концепцию “двойного замораживания”, но, по сути, “двойное замораживание” сейчас и происходит. Американцы перенесли сроки проведения своих учений, корейские коллеги, со своей стороны, воздерживаются от запусков и взрывов. По сути дела, это “двойное замораживание” в действии – нравится это кому-то или нет. И, слава Богу, что так происходит.

Что же касается риска, что после “олимпийского перемирия” ситуация может обостриться, то надо сказать, что обстановка на Корейском полуострове, к сожалению, вообще мало поддается долгосрочному прогнозированию – на это влияет множество факторов. В частности то, какие все-таки учения после Олимпиады будут проводить американцы, насколько масштабными и провокационными, по мнению северян, они будут. И очень многое зависит от того, как сейчас пройдут межкорейские мероприятия. Я думаю, что, если они пройдут успешно, и корейцы почувствуют вкус к возобновлению общения, то это будет очень серьезным фактором, удерживающим ситуацию от сползания к напряженности. Я очень надеюсь, что так оно и произойдет.

– Американская сторона выражала озабоченность по поводу сохранности ядерных объектов КНДР в случае внутриполитических потрясений в этой стране. По Вашей оценке, действительно ли существует угроза внутриполитической нестабильности в КНДР, и есть ли основания опасаться за сохранность ядерных объектов, в том числе военных?

– Насколько мы знаем и следим за ситуацией, абсолютно никакой опасности внутриполитической дестабилизации в стране нет. Политическая обстановка в КНДР стабильная, государство и руководство страны гарантировано держат все процессы под контролем, каких-то протестных выступлений не происходит. Не знаю, на чем основана озабоченность американцев. Каких-то угроз и опасности такого развития событий сейчас нет.

– То есть и угрозы сохранности ядерных объектов вы тоже не видите?

– Если нет опасности внутриполитической нестабильности, то нет, конечно, о чем можно говорить?

– Руководство КНДР заявляло, что, по сути, работа над их ракетно-ядерной программой завершена. Представляет ли угрозу для России ракетно-ядерный потенциал Северной Кореи? Есть ли признаки того, что Пхеньян остановится на этом этапе в развитии своего ракетно-ядерного потенциала или все же продолжит развитие программы, ракетные пуски и ядерные испытания?

– Руководство КНДР, если быть точным, заявляло, что достигнута цель превращения страны в ракетно-ядерную державу. То есть объявления о завершении работы над программой как такового не было. Это очень важная деталь.

То, что касается угрозы для России, то корейцы неоднократно заявляли, что их ракеты на нас не нацелены, думаю, что так оно и есть на самом деле. Но сам факт наличия ракетно-ядерного оружия в КНДР, сохранение ситуации перманентной острой напряженности, американо-северокорейского и межкорейского противостояния, конечно, приводит к тому, что и Россия не чувствует себя в безопасности.

Северокорейские ядерные полигоны расположены вблизи наших границ, и роза ветров там такая, что, если, не дай Бог, будет какая-то внештатная ситуация, наша территория может пострадать. Поэтому нам, конечно, небезразлично, что там происходит. Мы обеспокоены ситуацией на Корейском полуострове – это факт.

Что же касается того, остановится ли Пхеньян на этом этапе или продолжит разработку своей программы, естественно, нам трудно судить о том, какие мысли и какие планы в голове у руководства КНДР на этот счет. Я думаю, что многое будет зависеть от того, как пойдут дела в межкорейских отношениях. Потому что в Пхеньяне понимают, что очередное ядерное испытание или ракетный пуск не то, что поставит под вопрос дальнейшее межкорейское сближение, а просто полностью его разрушит. С моей точки зрения, если это сближение будет успешным, и в Пхеньяне почувствуют, что появляются перспективы более глубокого взаимодействия, несмотря на санкции (о чем, возможно, корейцы попытаются между собой договориться), то существует серьезная вероятность того, что КНДР воздержится от новых взрывов и запусков.

– То есть вы считаете, что американо-южнокорейские учения, которые хоть и были сдвинуты, но в любом случае состоятся, возможно, не станут фактором, который спровоцирует Северную Корею на новые испытания?

– Конечно, северяне очень нервничают, когда эти учения проходят. Тем более, когда организаторы этих учений объявляют, что отрабатываются задачи захвата Пхеньяна, уничтожения руководства КНДР, высадки десанта на побережье КНДР, установления административного управления над провинциями Северной Кореи. Ну, кому это понравится? Конечно, северокорейцам это очень не нравится.

Но я должен сказать, что и в прошлом ведь учения проводились каждый год. И даже во время этих маневров проходили и шестисторонние, и межкорейские переговоры. Учения, естественно были сдерживающим фактором в движении навстречу друг другу северян и южан, и в целом осложняли ситуацию, но непреодолимым препятствием не являлись.

– К вопросу о межкорейских контактах: поддерживает ли Россия инициативу Южной Кореи по переходу к обсуждению вопросов денуклеаризации? Готова ли Москва содействовать такому диалогу и предложить один из городов России в качестве площадки для возможных контактов?

– Какие темы будут обсуждать корейцы на своих встречах – это, конечно, в первую очередь вопрос, который они между собой решают. На данный момент северяне категорически отказались включать в повестку ракетно-ядерную тему. Но, как мне представляется, они могут рассуждать трезво и понимают, что южане не могут обойтись ее обсуждения.

Другое дело, что решить эту проблему только в межкорейском формате невозможно. Северокорейцы много раз говорили, что их ядерное оружие – это ответ на угрозу со стороны США, а значит, обсуждать этот вопрос они будут в первую очередь с Вашингтоном.

Что же касается того, готовы ли мы содействовать, то скажу так: мы и в прошлые годы предлагали свою помощь, предлагали южанам и северянам наши города для организации их встреч. Хотя, проблема не в месте встречи, об этом они легко договорятся. Они могут встретиться и в Пханмунджоме, и в Сеуле, и в Пхеньяне. Но, если им вдруг захочется поехать во Владивосток, например, я думаю, что мы с огромным удовольствием такую возможность им предоставим.

– То есть этот вопрос на данный момент просто не стоит на повестке?

– Пока нет. Они пока вполне успешно договариваются в Пханмунджоме, в демилитаризованной зоне.

– В последнее время часто звучат с американской стороны и в западной прессе обвинения в адрес России о том, что мы каким-то образом содействуем Пхеньяну в обходе санкций в части поставок нефти, угольного эмбарго. Последние обвинения были уже непосредственно в наш адрес, что мы нарушаем положения резолюции СБ ООН. Обоснованы ли эти претензии?

– Эти претензии абсолютно не обоснованы. Как посол я эту ситуацию очень хорошо знаю. Статистика поставки нефтепродуктов в Северную Корею у нас открытая, и мы каждый месяц передаем данные об объемах этих поставок в Комитет по санкциям Совета Безопасности ООН. Объемы небольшие: порядка 500-600-700 тонн качественного бензина в месяц.

Что же касается перегрузки в море, то есть нелегальной поставки, то это невыгодно просто с экономической точки зрения, не говоря уже о том, что мы привержены резолюции, и полностью ее выполняем. После введения дополнительных внутренних акцизов на российские нефтепродукты, они для корейцев стали слишком дорогими. Для таких поставок у наших экспортеров нет экономического стимула, не говоря уже о том, что они не настроены рисковать и ставить свой бизнес под угрозу.

Что касается угля, то Россия является крупнейшим экспортером этого вида сырья. Корейцы в свое время были нашими конкурентами на китайском рынке. В последние годы КНДР поставляла в Китай до 25 млн тонн угля. Представить себе, что мы начнем при наличии собственного угля с неимоверным риском вдруг продавать северокорейский уголь просто невозможно.

Я не знаю, какую цель преследуют те, кто эти слухи пытается распускать. Возможно, они просто стремятся окончательно запугать компании, которые были бы готовы сотрудничать с Северной Кореей по легальным направлениям.

А таких направлений осталось достаточно, например, нефтепродукты. Около 60 тыс. тонн можно легально поставлять в КНДР в рамках квот, которые определены Советом Безопасности. Но для того, чтобы запугать поставщиков, отвадить их от Северной Кореи, возможно, и звучат такие обвинения в наш адрес.

– Много говорится о том, что Китай даже “перевыполняет” требования резолюции, а мы наоборот. То есть у нас не стоит такой задачи – максимально сократить сотрудничество с Северной Кореей, последовав призывам из Вашингтона?

– Нет, конечно. У нас такой задачи нет. Все эти односторонние санкции мы считаем нелегитимными. Санкции, которые вводят американцы и другие государства в одностороннем порядке, минуя Совет Безопасности, мы считаем незаконными и нацеленными исключительно на создание дополнительных проблем для населения КНДР.

А в резолюциях указано, что они ориентированы в первую очередь на предотвращение развития ракетно-ядерных программ Северной Кореи, а не против гражданской экономики и населения. Поэтому там, где это разрешено резолюциями, мы будем сотрудничать. Например, поставлять продовольствие, если корейцы будут готовы за него заплатить, легально поставлять нефтепродукты в рамках определенных квот и так далее.

– Другой санкционный аспект – это ситуация с северокорейскими рабочими. Выполнит ли Россия требование резолюции СБ ООН по прекращению использования северокорейской рабочей силы в течение 24 месяцев, и не создаст ли это проблем в двусторонних отношениях с КНДР? Готовятся ли в этой связи меры для предотвращения наплыва рабочих-нелегалов из КНДР, в частности, при возобновлении пассажиропотока по паромному маршруту Владивосток-Раджин?

– Северокорейские нелегалы в России в массовых количествах – это абсолютно исключено. Во-первых, в отличие от всех других гастарбайтеров, корейцы едут к нам по линии корейских государственных компаний. Они отправляют их к нам не поодиночке, а коллективами, строительными бригадами. Представить себе, что они поедут в Россию нелегально, я попросту не могу, это невозможно, ни с какой точки зрения. Конечно же, мы будем вынуждены выполнить это решение Совета Безопасности, тем более, мы за него проголосовали, – и до конца 2019 года отправить всех рабочих из России. Хотя, честно говоря, мы таким образом создадим для них серьезные проблемы. Корейские рабочие в России трудились и зарабатывали деньги не только для своего государства, но и для своих семей. В среднем каждый кореец, работающий в России, на те деньги, которые он здесь зарабатывает, содержит свыше 10 человек своих родственников. Сейчас они возвращаются, и у них возникает вопрос, как их содержать дальше, находясь в Северной Корее. Для этих возвращающихся десятков тысяч людей надо искать работу, возникает проблема с занятостью. Но деваться некуда. Раз решение принято, мы его обязательно выполним. Это очень серьезный удар по семьям, и честно говоря, если у инициаторов этой идеи была задача создать проблемы для простых людей в КНДР, то их можно “поздравить”, они эти проблемы создали.

– Но при этом заявленная цель запрета на использование северокорейской рабочей силы – перекрыть один из источников финансирования ракетно-ядерной программы.

– Знаете, инициаторы усиления давления на КНДР, кажется, просто вынуждают северокорейцев еще раз продемонстрировать свои ракетно-ядерные возможности и доказать, что им эти новые санкции нипочем. Урегулировать ракетно-ядерную проблему КНДР исключительно за счет экономического и военного давления невозможно.

– Последний вопрос касается нашего торгово-экономического сотрудничества: на каком уровне оно находится сейчас и в каком направлении движется?

– У нас торговля сейчас находится на крайне низком уровне, и на то есть совершенно объективная причина. Во-первых, полностью разрушена система легальных платежей. Невозможно заплатить деньги за корейский товар через банк, невозможно и продать наши товары корейцам, так как они не смогут свои деньги перевести в наш банк, я имею в виду доллары и евро.

Что касается судов, то, по сути дела, из-за односторонних санкций США сейчас любое судно, которое заходит в корейский порт, потом 180 дней не может зайти ни в один другой порт. Вследствие этого судовладельцы отказываются идти в КНДР. И поэтому ситуация в торговле не только, кстати, с Россией, сейчас критическая.

– Именно из-за санкций?

– Именно из-за санкций. Повторюсь, если инициаторы этих санкций ставили цель создать для КНДР экономические проблемы, то они в этом преуспели. Хотя ни взрывов, ни запусков остановить не смогли. Торговля у нас сейчас ограничивается разовыми поставками, причем наши поставщики, которые все еще работают с корейцами, получают оплату в рублях. Рублевые платежи возможны, но такой товарообмен происходит в очень небольших объемах. В прошлом году, по предварительным оценкам, наша торговля составила чуть более $80 млн. В этом году, я думаю, этот объем еще более сократится.

Категория: Новости, Политика, Россия, Северная Корея